Новости региона

Фото со страницы Полины Лавровой в Facebook

Состоялась презентация альбома «Лец. XX століття»

«ЛЕЦ. ХХ століття» – уникальный фотоальбом, охватывающий историю, драматизм, достижения, героев и злодеев, надежды и трагедии прошлого века, презентован в Киеве.

Автор идеи Виктор Шендерович так рассказывает о главном герое этой книги Станиславе Ежи Леце, чья грустная, ироническая, мудрая улыбка присутствует на каждой странице:

«Двадцатый век немало потрудился над его биографией. Сын австрийского дворянина и польской еврейки, выпускник львовской евангелической школы и автор левого литературного кабаре; заключенный фашистского концлагеря и диссидент в «советской» Варшаве… А еще была репатриация в Израиль – и возвращение на «неисторическую» Родину, за свободу которой он, партизан, боец Армии Людовой и майор Войска Польского, воевал с фашистами…
 
В сущности, войне за свободу и была посвящена вся его жизнь.
 
За свободу родной Польши – и человека.
 
«Непричесанные мысли», вышедшие в 1957 году, сделали Станислава Ежи Леца классиком мировой афористики и предтечей освобождения – не только в Польше.
 
Появившиеся в СССР в начале семидесятых, даже в сильно «причесанном» виде, эти краткие мысли стали глотком свежего воздуха и немедленно разошлись на цитаты – иногда безымянно, в виде фольклора. «Мысли» Леца ходили в «самиздате», их перепечатывали и переписывали от руки: высшее признание для автора!
 
Метафора мощно детонирует в его афоризмах, их поэтичность соперничает с глубиной; в невинной облатке банальности спрятан целебный яд иронии; мысль переворачивается на лету лентой Мебиуса и входит в голову читателя оборотной, парадоксальной стороной…
 
«Следует ли записывать утрату иллюзий в графу «приход»?» – и стоишь, открыв рот, улыбаясь счастливой растерянной улыбкой. Как он делает это?
 
И все-таки, секрет не в писательской технике, а прежде всего, — в таланте свободы. Той самой, которую «симулировать нельзя». Лец вызывающе, потрясающе свободен – свободой мысли, отчаянной личной готовностью пожертвовать всем ради истины! Истины чаще всего – горькой: «Cатирик, к сожалению, ошибается редко»…

Мы можем только гадать о цене, которую он заплатил за этот человеческий взлет. «Роды – болезненный процесс, в особенности если человек рождает сам себя, да еще в зрелые годы», – можно не сомневаться в автобиографичности этой фразы.
 
Вопросы жизни и смерти не были для Ежи Леца теорией. Убивший эсэсовца, который вел его на расстрел (убивший лопатой, которой должен был копать себе могилу), – он не понаслышке знал цену этим понятиям.
 
Достоинство человека было для него мерилом всех идеологий. И как масло с водой, Ежи Лец не дал себя смешать ни с одной из них (а уж он прошел чуть ли не сквозь все, какие были на его веку).
 
Уточним: он не дал себя смешать ни c одной из них – кроме идеологии гуманизма. Оболганной, осмеянной и затоптанной в двадцатом столетии (как, впрочем, и в любом другом).
 
Для Леца любая толпа была заведомым поводом для презрения; отдельный человек – шансом на торжество разума. Начинавший с изучения евангелистов, зрелый Лец пессимистично смотрел на человечество, но желчь его иронии восходит прямиком к Свифту, а твердость нравственных ориентиров – разве не повод для оптимизма?
 
В его афоризмах действуют тираны и карлики, трусы и людоеды, но разве не он, Станислав Ежи Лец, написал: «Будем сами дуть в свои паруса»? И разве не он прожил свою собственную жизнь так, как он ее прожил?»